Потёмкин стоял и улыбался солнцу. До Чижева оставался один переход, и теперь уже ничто не помешает кавалькаде императрицы к вечеру вползти в поместье его отца.
- Солнышко, радуй, радуй весь день, не прячься за тучку, сбереги нас в дороге от дождя!
Каспля плескалась у ног, Григорий сделал два шага в воду и начал умываться. Вода неожиданно оказалась тёплой, пахла болотиной и не бодрила.
- Вернусь к трактиру – ополоснусь колодезной! – решил он и выбрался на берег.
Бодрящий настрой, только что согревший душу при мысли о родном Чижеве, вдруг стал быстро-быстро растворяться и уплывать вниз по течению вместе с цветком кувшинки, которую он сорвал, чтобы из чашечки слизнуть крупную каплю росы. Серебряная бусинка из лопушка была его любимым лакомством в детстве, когда, проснувшись самым первым из всей семьи, Григорий мчался на речку. Дел там было всего два – проверить установленные с вечера норота* и насладиться влагой, что за ночь сахарными жемчужинами поселилась на прожитьё в глубоких морщинах и извилинах прибрежного шляпочника, причём, сделать это надо было чем раньше – тем слаще; главное – успеть до того, как солнце поднимется до середины неба и само проглотит росу.
Пастух Игошка, который открыл Григорию сладкую тайну утренней капельки, рассказывал барчуку, что только благодаря серебряной росе он полдня обходится в поле без завтрака. В молодости до ста разов приходилось нагинаться, делать лопух рюмочкой и стряхивать слезинку в рот, а потом
*Норот – самодельная рыболовная снасть в виде плетеной из лозы узкой длинной корзины (1,5-2 м) с перегородками,
Игошка приловчился собирать росу с широких листьев ложкой – получалось и больше и вкусней.
- Хожу до обеда сытый, а то и пьяный. Роса как опохмелка хороша, если вчерашним вечером хозяйка бражкой побаловала!
Игошка расправлял плечи, его глаза, казалось, тоже начинали отливать серебром, и он, куражась, громко хлопал длинным пеньковым бичом. Брызги от выстрела мокрого жала плети радугой вспыхивали над лугом, но через мгновение исчезали – только пчёлы да оводы продолжали жужжать над духмяной травой.
Игошка подходил к Григорию, протягивал руку, но не для того, чтоб поздороваться, а для того, чтоб подержать animated porn кукан, определить навесу, сколько рыбы мальчонка достал из норота. Пастух смачно крякал, если тянуло фунта на четыре, или если нижний сазан был особенно жабристый и массивный. Тогда Игошка ногтем обязательно старался сковырнуть с тулова крупную как деньга чешуинку. Если получалось с ходу – мужик радовался: примета – к выпивке.
Игошка был справным хозяином стада: потравы сенокосов не допускал, коровы у него не разбредались, а бугай по кличке Чёрт вёл себя в присутствии пастуха как ягнёнок.
Григорий вспомнил Игошку ещё вчера, когда за версту до постоялого двора, где уже были развёрнуты шатры и дымилось жаркое в ожидании императрицы и светлейшего, череду карет и тарантасов остановил козёл. Скотина перегородила пыльный большак и не собиралась ретироваться.
Государыня, от резкого торможения пошатнувшись на диване, вынуждена была прервать беседу. Но, выглянув в окошко, закричала охране:
- Хозяина не трогайте! Пусть живёт! – И засмеялась.
Потёмкин выбрался из кареты. Да, пики, сабли и аркан, опоздай хотя бы на миг Екатерина, были бы в деле! А рогатый дьявол, словно зная о высочайшем покровительстве, спокойно взирал на храпящих лошадей и матерящихся всадников. Тем не менее стойка хозяина была боевой, мышцы под серой, с подпалинами, дохой – окаменевшими, борода – задранной вверх.
- Эх, нет на тебя Игошки! – подумал Григорий и вдруг, совершенно неожиданно для всех и прежде всего для себя, прежде всего, оседлал козла – да как гикнет!
…Тракт дрожал от хохота, а Потёмкин уже устраивал своё большое тело на ложе против царицы.
Екатерина захлёбывалась от смеха:
- Ну, князь, ну, кавалерист, ах, шутник, радость моя!
Григорий Александрович поцеловал ей руку и в проём незахлопнутой дверцы вновь увидел рогатую бестию. Козёл, похоже, понял, что эти люди и кони опять оказались хитрее его, и потому, расслабив тело, лишь косил глазом на Потёмкина, - дескать, что ж ты, брат, оконфузил меня, не дал пободаться!
- А ведь это не козёл, государыня, это – мститель!
- Я его хозяином нарекла!
- И хозяин и мститель! Ведь в Касплю въехали! Каспля обижена, на нас с тобой обижена! Вспомни Указ свой три года назад: повелеваю – город Касплю перевести в село Духовщину и назвать город Духовщина.
- Правильно сделала. Если козлы по городу разгуливают – это не город!
- Батюшка, Григорий Александрович, опять раньше меня зарю встречаете! – По косогору к реке бежал, поддерживая саблю, денщик Тимофей. Взгляд запыхавшегося казака просил прощения и снисхождения.
- Ничего у тебя не получится, Тимка! Я на родной земле раньше всех встаю. Чем ближе к Чижеву – тем раньше для меня зорька. На смоленских угодьях мне твой догляд не нужен. Спи вволю, понадобишься – сам разбужу. Ты скажи лучше, ответ на мой циркуляр из Духовщины получен?
- Получен, ваша светлость, получен. Поздно вечером, когда вы опочивать изволили, порученец прискакал. Разбудить?
- Вернёмся к трактиру – разбудишь для доклада.
Потёмкин повеселел: если адъютант спать улёгся и до сих пор ещё дрыхнет – значит, и в Чижеве, и в Духовщине всё будет подготовлено так, как было расписано в циркуляре.
Постоялый двор просыпался медленно и негромко. Это только казалось, что стражники курят у костров – на самом деле то один из них, то другой, то третий прохаживались от шатра к шатру, у коновязи была своя охрана, повара тоже не чурались вооружённых помощников.
По Каспле кричали петухи – им никакая охрана не указ! А ведь так и царицу разбудят не вовремя. Проснётся Като с головной болью – беседы не будет, дороги не будет, Духовщина не понравится!
Тимофей hot lesbian porn привёл заспанного порученца.
- Давай, кавалергард, докладывай, как мой край готовится к приезду государыни!
- Как в циркуляре предписано, ваша светлость! И в Духовщине палаты готовы, и цветы посажены. Благодать! Но в Чижеве красивее.
Василий Васильевич* помнит петербургские порядки, вас уважает – и всё справно сделал: опочивальня с двумя входами, оркестру место отстроили, парк от сучьев очищен, беседки поставили у озера, в бане пар хороший – сам мылся…
- Так, а норота hentai porn мне готовы?
- Готовы, только очень большие. Три штуки. Тяжёлые. Я едва поднял. – buy xanax online Но вы сами сказали – чтоб не меньше трёх аршин.*
- По Духовщине свиньи в лужах купаются, овец с козами где пасут?
- Духовщина цветё-ё-от! А свиньям купаться негде – предводитель дворянства велел речным песком лужи засыпать. Про овец не знаю – не попадались, кроме как на столе: Энгельгардт бараниной угощал…
Потёмкин засмеялся. Баран на столе лучше, чем баран – поперёк дороги. Кавалергард, думая, что светлейший пригласит сейчас его отзавтракать (Тимофей-то был послан за чаем и водкой), тоже расплылся в улыбке, подкрутил усы.
- Ну вот что, чарку водки я тебе сейчас налью, а потом – скачи! Возьмёшь с собой ещё троих казаков – проверь в Духовщине все улицы, где государыня поедет. Чтоб ни одной коровьей лепёшки на дороге не было и – главное – козлятиной не пахло. На, бери десять рублей. Это тебе на расчёт за порубанных овец, которые на дорогу будут, не дай Господь, выскакивать. Ну да ладно – Духовщина не Каспля! Скачи!
- Батюшка, Григорий Александрович, вас к государыне на кофий зовут! – Тимофей, принесший штоф водки, так и не успел налить светлейшему.
- Отдай казакам! Смелости у них хватает, а black porn бодрости с утра добавится.
***
Екатер milf fuck ина после встречи в Могилёве с австрийским императором Иосифом ощущала себя царицей вдвойне: руками австрияка будет теперь Россия укреплять свою политику на юге, и Европе придётся поджать хвост, принять влияние государства российского на Балканах как должное!
Потёмкину были предложены кофе и ликёр – Иосиф, довольный тем, что русская царица выказала серьёзные намерения по совместному наведению порядка в Европе, отдал Екатерине не только тот ликёр, что вёз ей в подарок, но и почти все свои личные запасы.
Пока шли переговоры в Могилёве, Потёмкин поколесил по городу и окрестностям. Город был его вотчиной, дарован ему Екатериной – и в то же время он не знал его: был в Могилёве первый раз. Но первопроходцем себя не чувствовал – Днепр такой же как в Смоленске, а Смоленск Григорий Александрович знал сызмальства и уважал – за крепостную стену. Сегодня австрияк хороший попался, а завтра на его место другой придёт – и попрёт на Россию. Могилёв – запад, здесь надо тоже фортификацией заниматься. Пример Смоленска – хороший пример. Грело душу, что Смоленск и Могилёв, как и Херсон, на Днепре. Да, сердце светлейшего принадлежало сегодня не тому, что есть, а тому что будет. По Днепру заложены им Екатеринослав, Николаев, Херсон. Везде работа кипит, пристани и редуты ладятся, на верфях звон топоров и шуршание пил за пять вёрст слышны, везде слышен гомон молодых голосов, везде уже шумят базары, везде – а Херсон милее всего! Почему?
Манило степное раздолье, где можно скакать и скакать, только ветер в лицо, но более манила голубая гладь могучей реки – уж больно ластилась она к берегам удобных для спуска фрегатов. Флот, флот, флот – это слово забирало в тёплую горсть его сердце, всякий раз, когда кто-то произносил «Херсон».
В Могилёве светлейший в переговорах участвовал лишь тогда, когда его приглашала сама императрица. Екатерина знала, что голова светлейшего там на юге, в Новороссии, здесь же главными помощниками были Румянцев-Задунайский, Безбородько, Пассек.
Однако Екатерина заметила: как только Григорий появлялся за столом переговоров, Иосиф тут же все свои представления и запросы начинал адресовать ему.
- Вырастила государя, а он и сам не знает, что он – государь! – думала в такие минуты императрица. Она теряла нить беседы – и не старалась быстро ухватить её вновь, зная, что Потёмкин эту нить давно держит и держит зубами, а сейчас не только скажет то, что нужно России, но и так скажет, что это нужное будет исполнено и продвинуто на юг, на север, на запад и восток, на сушу и на море.
Потом государыню начинало охватывать чисто женское половодье воспоминаний. Она, глядя на ладони Потёмкина, тяжело лежащие на зелёном бархате дипломатической столешницы, вдруг замечала, что кисти у него хоть и крупнее чем у других её генералов, но незаплывшие жиром косточки продолговаты, сухи и, наверное, как всегда, горячи. Особенно хорош мизинец ближней к ней левой руки. И может быть, потому что на нём играет гранями перстень, подаренный ей самою на втором году их знакомства? Да, руки у него не поменялись – она неожиданно почувствовала, как тепло и нежно одна из них легла на её обнажённое плечо, а другая грубовато и страстно цапнула за правую ягодицу и властно притянула её покачнувшееся тело к его широкой груди!.. Екатерина резко повела шеей, глянула влево и вправо. За столом в это время развивал Балканскую теорию Румянцев – и Иосифу она, похоже – подходила.
Зато Потёмкин заметив, как она повернула голову, и рассекретив её взгляд с поволокой, негромко произнес:
- Хороша Катька, хороша!
Между ними давно уже ничего не случалось. Даже о дочери разговоров не заводили (воспитания ей от помощниц императрицы было вдосталь!) а тратить государственное время на дитя любви – упустить Россию! Но страсть, страсть, куда её спрячешь, куда денешь!
Екатерина меняла любовников и фаворитов - и в Могилёв привезла Ланского. Он был бледен и красив, заметен своей статью. От него пахло тонкой-тонкой Европой, рядом с ним императрица ощущала себя лозинкой, но не бабой. Сейчас она это почувствовала особенно остро: рядом сидел и жарко дышал Потёмкин.
Вечером, явившись в театр, светлейший направил стопы к главной ложе. Иосиф протягивал императрице свой лорнет, воздавая хвалу идеально отшлифованным немецкими мастерами линзам, когда Екатерина узрела Григория. Начищенные ботфорты собрали на своё зеркало всю мощь светильников главного присутственного места, и Екатерине показалось, что видит в них себя, глаза свои, искрящиеся и зовущие.
- Спасибо за подарок, – взяла себя в руки Като. - Проверять его буду на представлениях в Петербурге. Могилёву, до такого лорнета тянуться и тянуться. - Это сказано Иосифу. А Ланскому: - Подвинься, Григорий Александрович пришли!
***
- Светлейший мой, Григорий Александрович, essay writing service как изволили спать-почивать? - Екатерина вложила в голос столько нежности и томности, что Потёмкин понял: Като в духах, Като выспалась, Като готова к дороге. Като будет хорошей собеседницей.
Императрица была в халате, который Григорий привёз ей из Херсона. Он сам ходил по рынкам, искал для Катеньки одеяние, какого у неё никогда не было.
Искал и не находил! Дал в Екатеринослав поручение своему секретарю Попову: - Добудь халат для императрицы, чтоб был и легок и массивен, и нежарок, и чтоб она в нём себя молодой ощущала!
Попов старался, жену дирижёра местной капеллы с собой по купеческим лавкам таскал, сзади пощипывал: - Выбери-выбери, хозяюшка, помоги мне, сам Григорий Александрович тебе руку поцелует.
Попов и дирижёрша три вещицы достойных прикупили, Потёмкину они вроде и понравились, но он чувствовал - не то!
- Слушай, потомок Чингисхана! - Сидя за трапезой у бывшего хозяина Крыма Шахин-Гирея, теперь получившего временную резиденцию в Херсоне Григорий Александрович протянул руку и помял в ладони ткань широкого рукава его халата. Посыпались золотые искры. Ты сегодня в такой халат нарядился, что сразу всей short term loan Золотой Ордой мог бы командовать!
- Вы в гости пожаловали, Григорий celebrity nude Александрович! Золотая Орда - ваша Новороссия. Вы тут и хан, и император, и адмирал!
- То, что адмирал - это точно. Чёрное море нашим стало и нашим будет! Спасибо батюшке Днепру... А у тебя с каждого халата звёзды сыплются? Хочу халат со звёздами!
... Так Потёмкин нашёл то, что искал. Единственное, что добавил – велел пустить по голубому полю распаха турецкого халата четыре нитки бисера со своего стекольного завода в Петербурге.
*Василий Васильевич Энгельгардт – племянник Г.А. Потёмкина, гвардии подполковник в отставке. Проживал в 1780 г. в усадьбе дяди.
** Аршин – мера длины. Петровский аршин равен 71,12 black porn videos см.
| < Prev | Next > |
|---|